Ни о чём и в то же время о многом...

[Мятноkрылый]

Какая разница обгон или не обгон!?
Все верно Слава написал - первый раз судья штраф выпишет, если с покаянной головой придешь(будешь права качать в суде - лишат), а при повторном нарушении лишение однозначное(там бесполезно уже что то доказывать будет, якобы ты всего одним колесом заехал за сплошную - все равно лишат!)
12.15.4 КоАП

[Соловьев Юрий]

То есть вы хотите уверить меня, что в нашем судопроизводстве произошли серьёзные сдвиги. Что вместо кровожадных носителей мантий, безжалостно лишавших прав и за меньшие нарушения, там сейчас сидят гуманисты, которых способны разжалобить слёзы нарушителей дорожного катехизиса? И, что применительно к данному случаю, эти два барана, столкнувшиеся лбами на «узком мостике» двойной сплошной, отделаются лишь облегчением семейного бюджета? Если это так, то «закон действительно - что дышло…»

[Мятноkрылый]

Если в законе есть два(или более) варианта наказания(в данном случае это либо штраф 5000р, либо лишение 4-6 месяцев), то суд, как показывает практика, в первый раз выносит решение о взыскании штрафа!
Опять же, повторюсь, если права в суде не качать...

Что касается данной аварии - не пойму причем тут второй участник ДТП, если виноват исключительно водитель ситроена(черная машина)?!
Его лишат прав за то что он выехал на полосу встречного движения и совершил ДТП - не было бы ДТП то мог бы отделаться штрафом...

[Вадька69]

в подтверждение Костиных слов  .... ЮРА суд из двух зол выберет  МЕНЬШЕЕ !!  проверенно на себе

[Соловьев Юрий]

Поняв, что толку от меня не будет и что вчерашний отличник боевой и политической подготовки превратился в откровенного рас---я, они решили исправить ситуацию присвоением мне звания младшего сержанта. Младшего… И это при всём при том, что я был достоин звания сержанта. Честно говоря, подачек я не приемлю. А это была именно подачка. Подачка, с целью повлиять на моё отношение к службе. Сказать по правде, во всём, что касалось выполнения мною моих служебных обязанностей, я был безупречен. Остальное же выводило отцов командиров из себя. Меня понимали лишь два человека: это мой командир взвода- старший лейтенант, писаный красавчик, с великолепной фигурой и золотым сердцем и замполит. Первому было всё до фени, и он сквозь пальцы смотрел на мои фордыбаченья, а второму я был нужен, как художник и ведущий всех культурно-массовых мероприятий. Так вот, присвоение мне звания отнюдь не решило проблем. Я наотрез отказывался украшать свои плечи новыми погонами. Командир роты бесился, как только получал очередной нагоняй от полковника, узревшего меня без заветных лычек, и влеплял мне очередной наряд. Итак, по прошествии кажется двух месяцев этой «борьбы», мои плечи облачились в заветные лычки. Хотя заветными они были скорее для них. Ну, а чтобы я окончательно почувствовал вкус их победы, меня определили караульным на четвёртый пост. Про первый, второй и третий пост я уже рассказал. Так вот, четвёртый пост был чисто сержантский. И это была командирская уловка, согласно которой передо мной был поставлен выбор: или третий пост с погонами рядового или четвёртый с сержантскими лычками. Вот его точно кто-то надоумил. Сам бы он до этого не додумался. Я недолго колебался. Четвёртый пост по сравнению с тремя предыдущими, был просто курортом. Он находился прямо за стеной караульного помещения, был очень мал и, вдобавок ко всему, на его территорию выходила кочегарка, отапливавшая это самое помещение. И, как только начальник караула либо проверяющий, изъявляли желание проверить посты и выходили за двери, дежурная смена колотила по батарее и сладко спавший в кочегарке караульный выскакивал на пост с криком: «Стой, кто идёт». Схема была безупречна и действовала не один призыв. И дала сбой именно на мне. Я не выяснял, что тому было причиной, но, когда заиндевевший майор, тщетно пытавшийся найти меня в снежных заносах поста, ввалился в кочегарку, где я в полудрёме общался с кочегаром… По природе своей я - жаворонок и вести образ жизни совы для меня хуже смерти. Ну, не могу я не спать ночью. До такой степени не могу, что однажды, в карауле, будучи в отдыхающей смене, прислонив руку к раскалённой батарее, даже не почувствовал этого, получив огромный ожог третьей степени. Ну, что поделаешь – жаворонок… Зато встать в четыре утра – легко… Я снова «засветился». За что и был отмечен на утреннем разводе части. Не знаю, что уж там решали отцы командиры, чтобы наказать меня, но только на следующий день кошмарный третий пост стал сержантским. Представляю, насколько велико было их желание со мной поквитаться, пойдя на это. Третий пост никогда не был сержантским. Меня же сия перспектива отнюдь не устраивала. А единственным спасением от этой напасти был армейский лазарет,  дверь которого я и открыл сразу после развода. Дело в том, что у моего организма в армейской среде проявилось одно странное явление. Наступало оно в тот момент, когда последний лист падал с деревьев, а деды прокалывали в календаре последний день октября. Проявлялось в появлении страшной сыпи по всему телу при приложении физических нагрузок. Ни до, ни после армии этого не происходило. Но там… Одним словом, в зимний период на всех утренних физзарядках я бегал в одних трусах, как летом, и растирался снегом. На охлаждённом теле сыпь не появлялась. К врачам же до этого момента я не обращался, так как меня это особенно не беспокоило. Остальные же считали меня чертовски закалённым.  Но, сейчас, грех было не воспользоваться этим фактом. Итак, не раздеваясь, я, приняв упор лёжа, отжимаюсь под пристальным взглядом фельдшера перед лазаретом. Затем снимаю гимнастёрку. Он что-то шамкает губами боясь прикоснуться к моему покрытому сыпью телу. Майор топает ногами, тыча в мою сторону пальцем и брызжа слюной: «Он – сачок, ему сегодня на третий пост идти в караул, поэтому он и здесь! » Фельдшер качает головой, и я накрываюсь прохладной медсанбатовской простынёй, заняв одну из коек лазарета. Я их опять сделал… Выяснить причину этого явления эскулап части не смог, а посему, откинувшись на сиденье армейского «Пазика», я еду в Лиепаю, где доктора в погонах решат мою судьбу. А вернее, поставят диагноз. Однако и там они ни черта не поняли. Я же, чуть не потерял сознание, отжимаясь перед каждым последующим специалистом. И, как принято в медицине, когда диагноз поставить не удаётся, прописывают всякую ерунду, типа мела. В моём же случае это был хлористый кальций внутривенно. Результат обследования меня полностью удовлетворил, так как, не нанося моему организму ущерба, освобождал меня от несения караульной службы.

[Соловьев Юрий]

Налепив на борта и стёкла автомобилей бывших врагов рекламные баннеры «Спасибо деду за Победу» и «Помним и гордимся», навязав георгиевские ленточки на всё, от собак до автомобильных антенн, страна отметила семидесятилетие Великой Победы. Всё было хорошо: и танки, поломавшие в уездных городах асфальт, и ракеты, и самолёты, и грандиозный салют с фейерверком.  И все остались довольны: от президента до последнего пацана, приложившего когда-то неимоверные усилия, чтобы «откосить» от службы в армии, а сейчас, накачавшись пива, орущего «Россия вперёд» так, как будто бы именно он принёс эту Победу. Всё хорошо…Почему же тогда от многого увиденного коробит, а на душе осадок. Смотреть на них, на трясущихся ногах  «марширующих» по площади, позвякивая орденами и медалями без слёз было невозможно. А если вспомнить, что большинству из них было отказано даже в этом последнем желании…А если вспомнить его, со слезящимися глазами сидящего возле дымящей печки в полуразрушенном бараке, щурящегося в экран пожалуй ещё лампового телевизора, то становится… Стране не хватило денег на то, чтобы хотя бы мало-мальски создать им, принесшем ей эту Победу, человеческие условия жизни. Нет, не те условия, в которых живут некогда ими побеждённые, а просто «условия». Это когда на голову не капает вода, а глаза не слезятся от дыма из треснувшей печки. Зато хватает на помпезные мероприятия. Они же, чудом дожившие до этой даты и прождавшие семьдесят лет хоть какой-то благодарности, не получив её, попросились на «последний парад». Им места не хватило и там. Я прекрасно понимаю, что всё это действо не для них. Они скорее лишние на этом «празднике нашей победы» и чиновник ждёт не дождётся, когда последний из них, отсалютовав, сойдёт в могилу. Что всё это мероприятие, скорее направлено в сторону «забугерья», чтобы лишний раз напомнить миру, что мы ещё в состоянии навалять кому угодно, даже если придётся всем лечь костьми.   Я – прагматик и человек, видящий во всём целесообразность. Я вот каждый раз думаю, а если хотя бы один раз обойтись без этой «помпы», хватило бы денег на то, чтобы починить крышу и перебрать печку тому ветерану? Судя по всему, не хватит…

[Владимир55]

Да...Добавить нечего. Жаль, что чиновники так не думают.

[Skin _v]

А если вспомнить, что большинству из них было отказано даже в этом последнем желании…А если вспомнить его, со слезящимися глазами сидящего возле дымящей печки в полуразрушенном бараке, щурящегося в экран пожалуй ещё лампового телевизора, то становится… Стране не хватило денег на то, чтобы хотя бы мало-мальски создать им, принесшем ей эту Победу, человеческие условия жизни. Нет, не те условия, в которых живут некогда ими побеждённые, а просто «условия». Это когда на голову не капает вода, а глаза не слезятся от дыма из треснувшей печки.

http://www.rg.ru/sujet/4081/

[Соловьев Юрий]

Эта новость облетела все мировые телеканалы, пожалуй, с больней скоростью, чем скорострельность той самой зенитной пушки, из которой был расстрелян министр обороны Северной Кореи Хён Ён Чхоль. Расстрелян лишь за то, что уснул. Уснул на том совещании, где присутствовал Ким Чен Ын. Не знаю, как кому, а мне эта информация просто порвала мозг. После того, как кровь слегка отхлынула от мозговых извилин, я попытался сопоставить что-то с чем-то. Он уснул... Я живо представил себе этого стареющего министра, а молодых министров, в отличие от нашей страны, там не может быть по определению, который после трудов праведных на благо великой Кореи, случайно закимарил. Вполне возможно, что он несколько ночей подряд не спал, инспектируя армейские соединения страны, в одиночестве противостоящей мировому империализму, а потому и закимарил. Нет, он не украл несколько миллиардов из казны, не продал самый большой секрет и даже … Он просто - закимарил. Закимарил… И вот, привязанный к столбу, он смотрит в жерла зенитной установки, типа «Шилка», а скорее всего именно она, детище еще советского производства, присутствовала на этом процессе. Смотрит в жерла счетверённой пушки АЗП «Амур»  со скорострельностью одиннадцать выстрелов в минуту каждая, которую, вполне возможно, закупали по его приказу, и ждёт прихода старухи с косой. Мороз по телу. Я представил себе, как столб огня, вырвавшийся из её стволов, способный за доли секунды превратить в прах современный самолёт, разнёс его старческое тело на атомарные составляющие, непригодные к захоронению. Вот он был и вот его уже нет. Жуть. И тут в мою голову пришли некие параллели… Эти два события находились рядышком: бедный министр обороны КНДР и лицо, не менее значимое в  структурах министерства обороны нашей страны – Евгения Васильева. Эта наложница Министерства обороны, нанесшая стране вреда больше, чем все шпионы западных разведок, за всё время существования страны, вместе взятые, получившая за это какую-то жалкую «условную» пятилетку. Именно «условную», так как, скорее всего, выйдет на свободу месяца через два. Тот уснул, а эта «опустила» страну на миллиарды долларов…Вот мне даже интересно, что бы сделал отец корейского народа, случись такое у него в стране. Ну, чисто гипотетически. Наверное, он бы её поставил раком на главной площади, а рядом поставил огромный ящик с презервативами. И каждый житель страны мужского пола смог бы выразить «своё отношение к её деяниям». Вот, правда, женщин бы в этом плане обделил. Хотя, для них можно было бы повесить плётку. А уж потом и под «Шилку». Вот бы Ким Чен Ына к нам на недельку…

[Skin _v]

Юрий, северную корею регулярно "демонизируют", уже не обращаю внимания. Из последнего помню тоже кого-то там типа собакам скормили и международные СМИ жалобный вой подняли... Ага, только первоисточник оказался малоизвестным блогом, т.е. попросту фейк.
СМИ - Средства Мозгового Истощения.

[Соловьев Юрий]

Юрий, северную корею регулярно "демонизируют"

Да, но дело совсем не в Корее...

[Skin _v]

Южнокорейские СМИ, в особенности приближенные к правительству ультраправые таблоиды, регулярно обличают ужасы чучхе в Северной Корее. А чтобы привлечь внимание мировых агентств, добавляют леденящие подробности.

Так, 20 августа 2013 года мы узнали от них, что северокорейский руководитель Ким Чен Ын расстрелял свою любовницу певицу Хён Соль Воль из пулемёта вместе с 10 другими артистами – за съёмки в порно и почему-то за чтение при этом Библии.

15 декабря 2013 года - что Ким Чен Ын расстрелял своего дядю Чан Сон Тхэка, тоже из пулемёта.

8 апреля 2014 года - что Ким Чен Ын заживо сжёг министра общественной безопасности О Сон Хона из огнемёта.

Дальше было ещё немного расстрелов, включая миномётный. Из последних интересных расстрелов – 29 апреля нынешнего года. В этот день мы узнали, что Ким Чен Ын расстрелял четырёх музыкантов национального ансамбля Ынхасу. Из чего – не сообщается.

Пятое. Ряд убитых позже воскресает. В частности, баскетбольная звезда 90-х Деннис Родман, побывавший в гостях у руководства КНДР в 2014 году, утверждал, что он видел расстрелянного из пулемёта дядю Кима и тот был вполне жив.

А расстрелянная, как мы помним, за хранение Библии и съёмки в порно в 2013 году Хён Соль Воль была обнаружена в 2014 году агентством «Франс-Пресс» на центральном телевидении КНДР, транслировавшем торжественное мероприятие по случаю съезда. Покойница выступала в военной форме. С нынешним министром обороны (которого из зенитки) тоже не всё ясно.

Ещё южнокорейские СМИ по мелочи сообщали, что северокорейское телевидение якобы сообщало зрителям о победе КНДР в чемпионате мира по футболу (что оказалось уткой) и, кажется, что северокорейское телевидение сообщило о высадке космонавтов на солнце (чего тоже не было).

То есть мы имеем информационную войну, в которой одна сторона ушла в себя и закрылась от мира, а вторая куражится и несёт уже откровенную чушь.

Ну, а наши дебилы в СМИ радостно подхватывают подобное информационное говницо и размазывают по неокрепшим умам.

[Соловьев Юрий]

Я думаю, что не открою большую тайну, если скажу, что в моих опусах больше сарказма, нежели переживаний по поводу тех или иных мировых событий. Я воспринимаю всю информацию, льющуюся на нас, пропустив её через фильтры откровенного стёба. Это у меня в крови. Я прошёл многочисленные мужские коллективы, где человеку, не способному воспринимать юмор с должным образом, не место. Хотя, зачастую, этот юмор жесток и нелицеприятен. Человек, сумевший это выдержать, становился «своим» и над ним более не стебались. Вот и вся информация, получаемая мною из средств нашей массовой информации не более чем стёб. Они стебаются, и я так же стебаюсь.  Я вообще не верю ни одному их слову. У меня есть собственная голова на плечах и в ней ещё находится какое-то количество мозга, окончательно не уничтоженного нашей действительностью и алкоголем. Прекрасно понимая, что всю свою жизнь я провёл в зазеркалье, в некоей параллельной действительности, которая время от времени соприкасается с реальностью, я, чтобы окончательно не сойти с ума, ввёл себе противоядие в виде юмора. Правда, в последнее время к нему подключился и алкоголь. Сказать по правде, в этой стране можно жить, лишь приняв эти две таблетки. В противном случае вас ждут совершенно другие лекарства и вид на парк через окна, забранные решеткой.  Фильм «Полёт над гнездом кукушки», надеюсь, все смотрели. Так вот, жить без этой панацеи у нас ещё можно, если вы не успели в очередь за мозгами, либо обменяли их, скажем, на автомобиль столь престижной марки, как «БМВ». И очень многие меняют. Так, что если у кого-то закралась мысль о том, что я проронил скупую слезу по поводу расстрела северокорейского министра обороны из зенитной пушки, то…Я – приколист. И обожаю приколы. Они помогали мне выживать в годы правления дорогого Леонида Ильича, помогают и сейчас. А, вот, кстати, раз уж затронул эту тему. Я не был на нашей главной площади, площади, некогда называемой Площадью Победы, с начала мая. Ну, не довелось. Ни на праздничных трибунах, ни в восторженной толпе, ликующей по поводу… Одним словом, не был. Проезжая сегодня ранним утром по ней на трамвае, дремля по привычке, очнулся как раз в тот момент, когда поравнялся с КТИ. Хотя, сейчас это заведение, в котором знакома каждая ступень, так уже не называется. Фасад его украшают маршалы Победы. Вот, что мы за люди. Ведь каких  ни будь тридцать с небольшим лет назад на этом фасаде висел бы портрет главного человека страны. Человека, в одиночку освободившего Малую землю. Главного победителя в этой войне. Человека описавшего свой подвиг в бессмертном творении под названием «Малая земля». Человека, грудь которого украшали многочисленные звёзды героя Советского Союза, я уже не говорю про ордена и медали. А сейчас, я думаю, для него не нашлось даже маленькой таблички на деревянной рукоятке, выполненной по заказу рьяного чиновника. Несправедливо, однако… Ну, вот, опять ст@Ъанулся…

[Соловьев Юрий]

Услышав на мосту сухой треск выстрелов, мы прибавили шагу. Ну, наверное, опоздали. Вот и историческое место. Нет, действие ещё не началось. Возле памятника философу стояла пёстрая группа парней, одетых в выцветшие гимнастёрки с разнообразным оружием в руках. Они оживлённо разговаривали. Пройдя ближе к блиндажу, увидели колоритных «немцев», столь же разнообразных в обмундировании и вооружении. Их окружала толпа зрителей. Народ был радостно возбуждён. Маленькая девочка, дёргая мать за штанину, показывая в сторону солдат, произносит: «Мама, мама, а это русские переодетые?» Вот уж точно, «кино и немцы переодетые», как говорили во времена моего детства. А здесь ещё и русские переодетые. Вскоре зрителей попросили удалиться за ограждение из пёстрых лент, натянутых между деревьев. Реконструкция началась. Кое-как, где окриками, а где уговорами, реконструктору в погонах лейтенанта удалось построить непослушную толпу в некое подобие строя. Группа морячков, напоминавшая всем своим видом моряков анархистов под командованием матроса Железняка, времён Октябрьской революции, лениво переругивалась с самозаявленным командиром, не желая строиться. Наскоро напомнив великовозрастным «бойцам», забывшим, а некоторым, скорее всего и не служившим, основы строевого устава, лейтенант гаркнул: «Равняйсь. Смирно. Вольно». После чего перешёл к диспозиции предстоящего боя. Разбив команду на три взвода и указав направление атаки, подытожил: «Значит так, товарищи бойцы. Первыми умирают те, у кого винтовок нет или они не стреляют. Вторыми – те, у кого закончились патроны. И вообще, нам нужны потери». Ну, право дело, всё, как в настоящей войнушке. «Так не было же потерь»,- кто-то из строя подал голос. «Значит, будут,»- отрезал командир,- «И вообще, немцев сильно не мять, одежду не рвать, в лицо не стрелять. Сигнал к атаке подадут немцы. По второй пулемётной очереди. Первая очередь для командиров». Взвода заняли рубеж атаки. «Немцы», уже давно занявшие линию обороны и истомившиеся в ожидании, не заставили себя долго ждать. Треск выстрелов ударил в пятиэтажки и, отразившись от них, поднял бойцов в атаку. Шквал огня обрушился со всех сторон. Одновременно с ним заорали сигнализации припаркованных машин. В воздухе повис густой запах пороховой гари, знакомый с детства. Наша собака, дрожа всем телом, запрыгнула на руки Лене. Бойцы, постреляв из постоянно клинящего оружия и оставив на поле боя убитых и раненых, прорвали оборону врага. «Немцы» толпой бросились в бункер. Вслед им полетели взрывпакеты. Сопротивление было сломлено и их, одного за другим, вывели из укрытия с поднятыми руками. Восторженная толпа зрителей обступила победителей. Командир поздравил всех с победой и обычно тихий и сонный сквер огласился мощным «ура». Война закончилась так же быстро, как и началась. Не в пример той, настоящей. Наш главный реконструктор Сергей /Карась/, принимавший во всём этом действе непосредственное участие, по секрету сообщил, что в левом крыле бункера уже накрыт стол, где и победители и побеждённые смогут… Одним словом…и закусить...

[Соловьев Юрий]

[Fonik]

       Класс!    Всё никак не могу попасть на такие события...

[zahar395]

Прям как в фильме    класс!!!

[Соловьев Юрий]

Май проходит, а мы до сих пор никуда не выехали. Конечно же, основная вина в этом ложится на погоду. Такого плохого мая я не припомню. Решено, сегодня обязательно поедем к морю, тем более что на даче всё сделано и посажено. Северо-западный ветер  не вселяет в меня сто процентную уверенность в том, что удастся надеть гидрокостюм. А вдруг… К тому же, можно заехать на второй этап соревнований к Андрею "Хахол". Заправиться решено было на новой заправке в Балтрайоне. Расположенная возле Пенькового озера на окружной дороге, она в шаговой доступности. Цена газа здесь на тридцать копеек дороже, чем на «Лукойле», но, это уже мелочи. Пистолет, выпустив облачко газа, легко отщёлкнулся от заправочной горловины. Расплатившись, я сел за руль. Машина не завелась. Ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза. Оператор предложил нам оттолкнуть её от заправки. «А у вас газ то хоть свежий»,-пошутила Лена. «У нас очень хороший газ»,- ответил он, помогая толкать тяжёлый внедорожник. Открыв капот, я постучал по реле подачи газа: после долгих стоянок оно закисает, отказываясь работать. Мотор тут же завёлся. Мы выскочили на дорогу. «Послушай,»- обращаюсь я к Лене,-«а ведь мужик не обманул: я не узнаю машину». И действительно, сначала, «постреляв» в выхлопную трубу и, как будто прокашлявшись, привыкая к непривычному для неё новому газу, машина взяла такой приём, как будто бы ей добавили, как минимум десяток лошадей. Она стала требовать от меня включения пятой передачи, что на «лукойловском» газе случалось крайне редко, легко разгоняясь на ней даже тогда, когда скорость падала ниже пятидесяти километров. Просто фантастика. Если это повторится и в следующий раз, то от «Лукойла» я, пожалуй, откажусь. Мы с лёгкостью долетели до Русского, не переставая удивляться машине. Свернув к памятнику, уже хотели поругать Андрея «маленьким язычком» за то, что координаты лагеря он указал, как Ванька Жуков в своём письме: «На деревню дедушке», но тут увидели ленточки, привязанные к кронам деревьев. Молодец, позаботился и о нас, не разбирающихся в системах современного позиционирования, да и просто их не имеющих. Это уж мы потом вспомнили, что были здесь на одном из этапов его соревнований года три назад.  Приехали как раз к началу старта. Может быть я окажусь не столь объективным, но мне показалось, что желающих принять участие во втором этапе было крайне мало. Немногочисленные участники в категории «спорт» умчались в сторону болота, качаться на его зыбкой трясине, «туристам» же предстояло развлекать публику рядом с лагерем, плюхнувшись в заболоченное озерцо, заботливо огороженное  сигнальными лентами по кругу. Что они и сделали, угнездившись скопом в одном месте и мешая друг другу. Поприсутствовав какое-то время на всём этом «купании красного коня» в торфяной жиже озера, где, пожалуй, одним из ярких событий было выпрыгивание  Сергея «Тракториста» из собственных сапог, с последующим проездом по ним машины, мы решили продолжить свой путь к морю. Проскочив Янтарный и не переставая удивляться окружающей убогости на фоне особняков богатеев да чиновников, выросших над обрывами первой линии морского побережья, доехали до Синявино, где по широко отсыпанной грунтовой дороге попытались найти съезд к морю. Но, упёрлись в шлагбаум с надписью «здесь ходить нельзя». Внизу простирался огромный карьер. Да, янтарный комбинат и здесь всё уничтожил. Этот самоцвет стал не достоянием нашего края, а его проклятьем, обогащая прохиндеев, ничего не давая взамен живущим на этих землях.
Донское, с разросшимися особняками на въезде и всё с той же неприглядной картиной внутри, встретил нас кружащими в воздухе вертолётами. Как видно сегодня завезли керосин: армия нынче в фаворе. Вот и Приморье, конечная цель нашей поездки. Сворачиваем в лагуну. На въезде красуется знак, запрещающий проезд. Как они уже достали этим мордованием собственного народа. Ну где, спрашивается, рыбакам ещё спускать лодки на воду. Ныряем под знак и убеждаемся в том, что не смотря на его наличие, берег заставлен машинами. Из всех изменений, произошедших здесь за время нашего последнего посещения, это открывшийся в правую сторону пляж с огромными валунами и бетонная надолба, установленная на слипе в море, явно с целью сохранения слипа от разрушающего действия волн. Рыбаки возвращаются с моря. Спуск в море заставлен машинами с прицепами. Уловы у всех весьма приличные. Меня же море совсем не порадовало: волны бьют в берег и вода грязная. Надеть костюм мне и сегодня не судьба. Плакат, вбитый в песок пляжа ,отбрасывает меня во времена социализма и брежневского правления. Чёрт побери, опять пограничные зоны, опять шпионы и грозный окрик: «Стой, кто идёт. Здесь ходить нельзя». Хотя, чему я удивляюсь…  Домой мы возвращаемся через Светлогорск. Вот ещё один курортный городок, который скоро стараниями хапуг строителей и потакающим им чиновников,  из курортной жемчужины, с небольшими уютными домиками, тихими улочками и парками, превратится в урбанизированное жильё из многоэтажек. Бабло делает своё дело. Выскакиваем из города на полотно нового «хайвэя». Руль в руках моментально заплясал противной дрожью. Вот для меня ещё одна загадка: как они умудряются так делать дороги, что по ним ездить невозможно. Сбрасываю скорость. Благо «великолепная» трасса заканчивается на зеленоградской развилке и дальше идёт старая светлогорская дорога. Руль перестаёт плясать, я прибавляю скорость...

[Соловьев Юрий]

[Соловьев Юрий]

Я,  конечно,  не хотел бы перекликаться с формулировкой времён травли Пастернака: «Я роман Пастернака не читал, но осуждаю…» Но, всё же побрюзжу. Чисто по стариковски. Прекрасно понимая, что выложи всё это на сайте «К4Х4», эту информацию сотрут моментально, а посему, я поделюсь своими умозаключениями здесь, зная, что это хоть кто-то прочтёт. Побывав, и то не слишком долго на втором этапе соревнований, организованных клубом «К4Х4», я понял только одно: организаторы выдохлись. У них уже нет сил сделать действительно зрелищное и интересное соревнование. Куда как проще огородить ленточками заболоченное озеро, пустив участников вокруг него. И, никаких проблем. И думать не надо и трассу делать так же не надо. Вполне возможно, что я ошибаюсь, и во второй день было что-то более зрелищное и интересное, но первый день меня просто разочаровал. Мои ощущения касаемы лишь трассы для «туристов», где я и присутствовал. Вполне возможно, что у «спортсменов» всё было иначе. Ведь если разобраться, то зная о такой трассе, достаточно было запастись верёвкой метров так сто, сто пятьдесят и тупо перетащить машину на тот берег. Тем более что в регламенте, скорее всего, сей факт не оговаривался, так как по трассе не было контрольных точек. Лишь бы не заходить за ленточки, как для волков за флажки. Грустно, девицы. Да и не интересно. Вся гонка вылилась в гонку лебёдок, а не мастерства. Нет, какую-то часть трассы и можно было проложить по озеру, но не всю же. Как говорится: «Мама, капуста это, конечно же, хорошо, но в доме должны быть и мясные закуски…» Ведь, в конце концов, надо чему-то учиться. Я бы в качестве примера привёл организацию соревнований в Малайзии. Да, там джунгли, но и у нас хватает мест для организации зрелищных мероприятий. Мероприятий, где проявляется талант пилотов и штурманов. Да и ходить далеко не надо: логвинский лес полон сюрпризов. А грязевые ванны вокруг болота… Не интересно, право дело…Сие умозаключение являются моим, чисто субъективным мнением. И я не исключаю его ошибочности. А вы…?

[Мятноkрылый]

Как участник соглашусь, но отчасти.  

На озере, в первый день, устроили зрелище для зрителей - чтоб ходить далеко им не надо было!
И если у КенигТрофи/ДикийЗапад это был второй день и карьер в этом году... то К4*4 это был первый день и ~2,5 часа борьбы лебедок в линейной гонке(старт не пойми каким образом организованный порядок) где объехать кого то почти нереально(ну разве что после стартовых 20 метров где все сидели) - мне он тоже не особо понравился чисто от того что балов принесло мало а вымокли все(по крайней мере штурмана по грудь - и это у туристов)...
Толи дело второй день - классическое ЖПС-ориентирование с общим стартом.
И плевать что около 30% точек были на "соседних деревьях" от  ТР2 - там хоть раздолье было для участников(но не для зрителей) - зрители участникам(собственно и организаторам, по сути) нафиг не нужны, а нужны они для спонсоров... Ну а если есть спонсор, то тут сделаешь все для того чтобы спонсору понравилось!
А в целом, все неплохо получилось - если бы еще участников побольше...
Хотя, для себя я понял почему участников так мало у К4*4!

PS за неимением фотоаппарата фото с телефона.

[Skin _v]

Хотя, для себя я понял почему участников так мало у К4*4!

Огласи уж. Дюже интересно. 

[Мятноkрылый]

Боюсь что ничего нового не скажу...

[Соловьев Юрий]

Я уже даже не знаю, кому пришла в голову очередная идея  воздействия на меня, но только в этот день им удалось переломить ситуацию, зачитав перед строем приказ о переводе меня в учебное подразделение на должность заместителя командира взвода. В чём была логика всего этого, мне было не понятно, но им удалось затронуть в моей душе некую струну. Отдав под моё начало взвод доподготовки молодых водителей, они вернули меня к службе: теперь я отвечал не только за себя. Собрав нехитрый армейский скарб, я перекочевал через плац в ту самую казарму, в которой начинал служить. Взвод построен на плацу. Командир - молоденький лейтенант на год старше, чем я, представляет меня личному составу. Правда, их запугали ещё до того, как я появился в казарме. «Воины, вешайтесь, к вам сержантом назначен Соловьёв»,- пугали их, - « Вот он только выйдет из медсанбата и вам крышка». И действительно, как только закончилось моё вольготное пребывание на лазаретовских подушках, меня поджидал перевод. Причиной страшилок, нагоняемых на молодых бойцов был тот  факт, что все они были с Западной Украины. Мало того- с одного населённого пункта и практически знали друг друга. И, понятное дело, что иначе как «бендеровцы» их не дразнили. Так что, корни нынешних событий ох как глубоко залегают. Парни, с трепетом ожидавшие моего появления были приятно удивлены уже вечером этого же дня, когда после команды «Отбой», быстро раздевшись и сложив обмундирование на табуретках, нырнув под одеяло, ожидали очередной команды «Подъём». А вместо этого увидели, как сержант, повесив на шею полотенце, ушёл тягать гири в спортивный уголок. Команды «Подъём» с очередным одеванием и раздеванием после отбоя они больше никогда не слышали. В то время как в соседних взводах сержанты изгалялись над подчинёнными, заставляя их раз за разом прыгать в койку и обратно. Никаких неуставных отношений и никакой дедовщины в отношении своего взвода я не допускал, в корне пресекая это. Ни один сержант, а уж тем более старослужащий рядовой и близко не могли подойти к моему взводу. Но, что касалось службы по уставу, то тут я был непримирим. И если я мог ещё раз поднять патронный ящик наполненный песком над головой, то и весь взвод поднимал его, даже если практически не мог это сделать. И это касалось абсолютно всего. Я никогда не требовал от них того, что не в состоянии был сделать сам. Принцип «Делай, как я», был основным в подготовке. Со временем, поняв это, они уже не материли меня за глаза, а направляли свою энергию на нерадивых товарищей. Единственное, что я позволял себе, так это ежевечерний моцион, который заключался в том, что перед отбоем двум, а то и трём парням было необходимо со мной бороться. Сопя и пыхтя, они пытались повалить меня и прижать лопатками к земле. Весь остальной взвод в это время, свесившись с кроватей, «болел», подбадривая своих товарищей. Выполнить же классический борцовский приём и прижать меня к земле не удавалось. Итак, каждый вечер. «Ну, кто сегодня будет со мной бороться?» - спрашивал я, снимая гимнастёрку. «Да вас разве поборешь, товарищ сержант,» - потирая ушибленные места, отнекивались они. Во взводе был парнишка, профессиональный массажист. И борьба была прелюдией для разогрева тела. Отказать себе в удовольствии получить качественный массаж я просто не мог. Вот это была, пожалуй, единственная дедовщина во взводе. Я, конечно же, не знаю, как там у них сложилась остальная служба после учебки, но самые трудные первые полгода они не знали притеснений. Парни настолько прониклись ко мне, что даже однажды после отбоя, разбудив меня, позвали в умывальник. Из пришедшей одному из них посылки были извлечены две бутылки самогонки. Парни хотели разделить со мной эту радость. Бедолаги. Если бы они знали тогдашнее моё отношение к алкоголю, то вряд ли бы позвали меня. Я же в те годы настолько был ярым противником «этого дела», что до двадцати пяти лет не знал вкуса даже пива. Я обвёл взглядом взвод, стоящий вокруг меня с лучезарными глазами. Эти глаза я помню до сих пор и так до сих пор не нашёл ответа на мучающий меня вопрос. А правильно ли я тогда поступил. Сейчас, возможно я бы… Но тогда… «Спасибо, парни, за ваше доверие. Открывай,»- сухо произнёс я, «Выливай…» Надо было видеть их реакцию, когда они собственными руками вылили горилку в умывальник. «Будем считать, что ничего этого не было. Что мне всё это приснилось. Ну, а теперь - отбой»,- раздвинув молчаливый строй, я ушёл в казарму. Впоследствии, я даже видел фильм на военную тематику точно с таким же сюжетом. А ещё этот эпизод присутствует в моём любимом  «На войне, как на войне». Но даже после этого случая их отношение ко мне не изменилось. Возможно, что просто больше не приглашали меня на этот праздник души. Всё время проводя со взводом, я практически сам прошёл весь курс подготовки молодого водителя. Сидел с ними на занятиях, а зачастую и сам проводил их. Мотался в кабинах «ЗИЛов» и «Уралов» по полигонам и на марш бросках. Мёрз в холодных кабинах грузовиков и «ТЗМов». Сказать по правде, они меня тоже многому научили и именно тогда я впервые сел за руль автомобиля. Сел и поехал под недоумённые взгляды всего взвода, который так и не поверил, что это моя первая поездка. «Товарищ сержант, вы нас обманываете. У вас, наверное, права на гражданке»,- услышал я, спрыгнув с подножки машины. Но, если мои отношения с подчинёнными складывались прекрасно, то  отношения меня, как подчинённого с вышестоящими начальниками не очень. И сколько не старался вчерашний курсант, а ныне командир взвода, но переломить моё, согласно гороскопу баранье упрямство, так и не смог. Не получалось у него командовать взводом. Любой его приказ, пропущенный через призму моего восприятия, как солнечный луч, распадался на совсем другие составляющие. Ох уж он и строчил на меня рапорты, ох уж и настоялся я пред гневными очами отцов командиров, получая взыскания. Но, взвод был одним из лучших, а моё отлучение в очередной полученный наряд, делало его мало управляемым. «Они меня не слушаются»,- в очередной раз докладывал лейтенант,- «и в этом прямая вина младшего сержанта Соловьёва». В конечном счёте, меня перестали посылать в наряды.

[Соловьев Юрий]

За два года службы я так и не остыл от нанесённой мне обиды и сержантские лычки, полученные «по дембелю», как тогда выражались, были мне совершенно не нужны. Дорога ложка к обеду. Но, как говорится, всё хорошее когда-то кончается. Закончилось и моё командирство. Как только апрельское солнце съело последний снежный сугроб, выложенный в виде идеального прямоугольника на теневой стороне казармы, взвод, успешно сдав все экзамены, уехал служить дальше в боевые дивизионы. Я же, получив третью лычку на погоны, остался не у дел. Нет, из меня всё же вышел бы неплохой офицер, и я, наверняка, дослужился бы если не до генерала, то до полковника точно, если бы не моё артериальное давление, которое я так за всю свою жизнь ни разу и не почувствовал. Мне остался месяц до дома. Обычно «дембелей» в последний месяц практически не трогают. Их не посылают в наряды. Могут, конечно же дать какую-нибудь «дембельскую» работу с условием того, что, как только сделаете, так получите документы. Но так, обычно, поступают с нерадивыми. Меня же на удивление не трогали. Я перестал вставать по сигналу подъём, ходить на обеды и ужины: мне приносили что повкуснее в казарму, и на вечерней перекличке на мою фамилию какой-нибудь молодой воин кричал: «В казарме». Я впал, как сейчас сказали бы, в депрессию. Вот странное всё же существо человек. Всеми фибрами души ненавидя своё пребывание здесь, через два года, привыкнув ко всему меня окружавшему, я не хотел с этим расставаться. Мне стало понятно состояние людей, долгие годы проведших за решёткой. Выйдя на свободу и  совершив очередное преступление, они вскоре возвращались назад . От нечего делать я занялся парадной формой. Практически не надевая её в течение всей службы, я обнаружил, что она сидит на мне, как мешок из-под картошки. Кстати, о парадке. Я ни разу за всю службу не был в увольнительной. Ни разу. Я об этом никогда не просил, да и вряд ли бы мне её дали. Я терпеть не мог надевать парадную форму. И, не смотря на то, что в части существовала традиция ношения парадной формы по выходным, я всячески от этого ускользал. Под любым предлогом. Даже в те дни, когда не был в наряде в выходной, а меня отцы командиры старались засунуть в наряд именно в этот день, по наивности полагая, что это для меня наказание. «Соловьёв, почему не в парадной форме?»-звучал командирский окрик, заставлявший тут же придумывать причину. Благо, способов увильнуть у меня хватало. Разложив сие изделие швейных мастерских вооружённых сил страны советов на кровати, недолго думая,  распустил его по швам. Вооружившись иголкой и нитками, перевоплотившись в швею мотористку третьего разряда, приступил к ушиванию. Неспешный процесс занял несколько дней. Завершив начатое, пришил погоны и укрепил  значок специалиста первого класса. Облачившись в обновлённое изделие, остался доволен: форма сидела, как влитая. «Товарищ сержант, а вы мне свою парадку не пришлёте, когда уволитесь?»- этот молодой воин, только что призванный на службу из российской глубинки, прилип ко мне с какой-то детской непосредственностью, с жадностью впитывая девственно чистым мозгом каждое сказанное мною слово.  Возложив на себя добровольную роль моего денщика, с радостью стараясь угодить мне во всём, он даже не догадывался, что его услуги мне были совершенно не нужны. Я не оттолкнул его от себя лишь по той простой причине, что не хотел, чтобы на него насели старослужащие. Сказать по правде, я настроился на то, чтобы мучительно влачить последние месяцы службы, так как был абсолютно уверен, что покину часть самым последним. И был полностью обескуражен, когда узнал от полкового писаря, что на меня уже готов приказ на увольнение. И честно говоря, лишился дара речи, когда вечером шестого мая, день в день от начала призыва, командир взвода протянул мне эти документы. Старшему лейтенанту, как всегда, было лень рано вставать, а потому, он отдал их мне вечером, чтобы я с утра смог покинуть расположение части. Пожав друг другу руки и пожелав…Одним словом распрощались. Я не в силах был ждать утра, а потому, обойдя роту с рукопожатиями, похлопыванием по спинам и остальными проявлениями мужской дружбы, я, маханув через забор части, покинул её расположение. Покинул то место, где, спустя годы, понял, что был счастлив. Доехав поездом до Лиепаи и, узнав на автобусном вокзале, что билетов до Калининграда нет и не будет в принципе, договорился с водилами. Отдав им все деньги, выделенные Министерством обороны на проезд до дома и, проведя в полудрёме всю ночь на полу возле ручки переключения передач, ранним  утром, положив перед дверью родного дома фуражку, нажал на звонок…